— Вы со мной так не разговаривайте! Я потомственный дворянин!..
Из к/ф «О бедном гусаре замолвите слово»
Сегодня демократические принципы предписывают нам не делить людей на аристократов и простолюдинов, и, тем не менее, в речи присутствует выражение «сливки общества». То есть и сейчас нам не чуждо представление о неком «высшем сорте» людей. И сегодня можно встретить людей, у которых есть «кодекс чести». Как говорится, «в идеале» к «сливкам» в цивилизованном обществе относят тех, кто наиболее полно воплотил в своей жизни образ созидательного человека, творящего, прежде всего, самого себя. Свою личность — достояние, не зависящие ни от социального статуса, ни от профессии, ни от национальности, ни от пола. Поскольку ни от чего этого не зависит внутренняя культура человека. Подлинный аристократ, смею заявить, — это аристократ духа, или (пусть это звучит более обыденно, что ли) — культурный человек.
Идеал «благородного мужа» был изображен, кстати говоря, еще в Древнем Китае мудрецом Конфуцием. Во все времена у всех развитых народов в основе этого идеала лежало представление о внутренней силе. Ее можно выразить формулой: «лучше давать, чем брать», потому что
позволить себе «траты», в том числе себя, может лишь тот, у кого «много» и кто не боится «обеднеть», «закончиться», «отощать». А вот противоположность «большой души» — мелочность, трусость, подлость, отсутствие внутреннего стержня и многие производные от них духовные «красы», питающие собой множественные «язвы общества».
Итак, как нить Ариадны, ведут нас идеи предшествующих поколений к воплощению образа аристократа духа. Что же мы можем различить, бросив даже беглый взгляд на его портрет?
ЧУВСТВО СОБСТВЕННОГО ДОСТОИНСТВА Чувство собственного достоинства — это правильное определение собственной ценности, ибо достоинством человека измеряется достояние, которым во вселенной может обладать только человек — личность. Аристократ духа знает себе цену — именно это подразумевает чувство собственного достоинства.
Но что значит — знать себе цену? Значит — обладать адекватной самооценкой. Отсюда видно, что достоинство и его верное внутреннее ощущение никак не предполагают зазнайства, высокомерия и гордыни. Напротив, именно достоинство предохраняет аристократа от тщеславия, оглупляющего и препятствующего его развитию. Он только рад конструктивной критике, которая поможет ему стать еще совершеннее. Как прав был Соломон, запечатлевший свою мудрость в Екклесиасте: «Лучше услышать укоры мудрого, чем восхваления глупца»!
Чувство собственного достоинства исключает демонстративное поведение, вызываемое желанием кому-то что-то доказать, (самоутвердиться), только неуверенность в себе требует внешнего одобрения. А вот уверенность в себе — это то, что, в первую очередь, сообщает человеку правильная самооценка: если я не могу этого, то научусь, не получится — значит, найду другой путь для самовыражения. Поэтому аристократ духа никому не завидует. Он понимает: высшее проявление самоуважения заключается именно в том, чтобы справедливо признавать превосходство над собой другого, если таковое превосходство действительно имеет место.
Аристократ духа никогда не жалеет себя. Обиды — удел слабых людей. Он выше низменных подозрений на свой счет, которые, в силу их несправедливости, люди склонны переживать как самое обидное. Его спокойствие и доброжелательность — лучшие подтверждения их несостоятельности. Если же что неприятное и случается, аристократ берет на вооружение принцип: «Не позволяй себе стать жертвой, даже когда таковой являешься» (И. Бродский). Невозможно обидеть, унизить того, кто вопреки всему сохраняет чувство собственного достоинства. ВНУТРЕННЯЯ ЧЕСТНОСТЬ, ПРИНЦИПИАЛЬНОСТЬ Принципиальный человек честен, в первую очередь, с самим собой, если честность действительно является внутренней убежденностью, жизненным принципом. В этом смысле человек вообще честен настолько, насколько он обладает внутренней честностью. Именно неразрывно связанные между собой внутренняя честность и принципиальность обеспечивают аристократу духа правильную самооценку и чувство собственного достоинства.
Однако эти качества не только обусловливают друг друга, но и требуют большого личного мужества. Ведь трусость проявляется не только в открытом столкновении с
рых посредственные люди предпочитают идти на компромисс со своей совестью, опасаясь понести даже самые незначительные потери. Аристократы духа не предают себя и ничего не боятся. А чего бояться тому, кто уверен в своей правоте? Чистая совесть — неиссякаемый источник самоуважения и внутренней силы.
«На том стою и не могу иначе...» — такой пример высшего проявления самотождественности дал миру Мартин Лютер. По преданию, эти слова, определившие ход европейской истории, 18 апреля 1521 года Лютер произнес на Вормсском съезде церковных иерархов в ответ на предложение отказаться от борьбы с папским престолом.
Ситуация выбора между самосохранением и верностью самому себе может быть очень жесткой. По-видимому, способность пойти на риск при таком раскладе и определяет меру мужества и принципиальности, духовного аристократизма.
ДУШЕВНАЯ ЩЕДРОСТЬ
Высокомерие и душевная щедрость — взаимоисключающие вещи. Если позволяют возможности, после достижения личной порядочности аристократ духа помогает другим людям становиться порядочными, никем не пренебрегая. По-настоящему сильный помогает другим стать сильными, в чем бы эта
«сила» не выражалась — в знаниях, умениях или материальных благах. В этом проявляется его щедрость.
Аристократ духа не обижает, но и не жалеет людей, и потому не проглатывает обиды: справедливый отпор воспитывает, а жалость унижает, проистекая из стремления самоутвердиться, ощутив свое превосходство.
Аристократ не воображает себя мессией, но, наслаждаясь духовно, душевно и чувственно, приобщает к радости всех желающих, ведь, как сказал современный французский поэт Рауль Фоллеро, «быть счастливым — делать счастливым». И это, на мой взгляд, самое главное, что можно сказать о духовном аристократизме — способность его обладателей быть счастливыми.
Ощущение же удовлетворенности и счастья напрямую зависят от того, способен ли человек быть благодарным, а благодарность — это тоже проявление душевной щедрости. Человек-потребитель считает, что все ему что-то должны, и чем он претенциознее, тем меньше у него шансов испытать не то что исчерпывающее, а хотя бы относительное удовлетворение. Аристократ духа — человек продуктивного типа, рассчитывает только на себя. Так, внутренняя сила оборачивается большой скромностью. Аристократ духа, скорее, отдаст, чем потребует, а благодарность — это род самоотдачи.
Благодарность связана как с этим прекрасным качеством, так и с преданностью,поскольку противоположное — неблагодарность — это род предательства. Есть резон именно с преданностью всецело связать благодарность, но тогда мы ограничим ее проявление только кругом человеческих отношений. Я бы поставила вопрос много шире. Скромность, которая не имеет ничего общего с самоуничижением и холопством, — это обратная сторона чувства собственного достоинства. Именно эта пара качеств, связанных и взаимообусловленных, как две стороны одной медали, лежит в основе самоопределения человека в мире: какое место он займет в нем — соответствующее его природе или нет? И тогда — будет ли он счастлив в конечном итоге...
Конечно, в том, чтобы высоко поднимать планку своих дерзаний, есть безусловный смысл... Но только, если это планка требований к самому себе, а не к миру, своей судьбе, как будто тебе все что-то должны только потому, что ты есть. Человек, выстраивающий свои отношения с окружающими подобным образом, в итоге превращается в вечного неудовлетворенного нытика, поскольку обречен натыкаться на несоответствие внешних обстоятельств своим ожиданиям. Эта старая, как мир, мудрость запечатлена во множестве фольклорных образов. «Тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе красная?» — испытывает Морозко Настеньку... — «Да, тепло!».
Потому что, в конечном счете, в этой жизни нам гарантирована только смерть. Эта истина для оптимистов, если понимать ее правильно. Аристократ духа благодарен своей судьбе — за все, что прожил, и за то, что еще жив. В такой перспективе, как говорили древние даосы, «Каждый день жизни — день твоего триумфа».